Символико-аллегорическое толкование коранических айатов.

Единственным местом в Коране, где говорится о его символико-аллегорическом толковании, является айат 7 суры «Семейство ‘Имрана» (№ 3). Поскольку в упомянутом айате речь идет о «знании толкования», то употребление здесь слова та’вил является основным, а не второстепенным. Три основные элемента та’виля представлены здесь следующим образом: предмет та’виля — неясные коранические айаты, основа (субъект отсылки) та’виля — истинное значение этих айатов.

Что же касается третьего элемента, то ложными толкователями являются те, «в сердцах которых уклонение» и «которые домогаются толкования неясных айатов», а истинные толкователи следуют чтению, которое в этом айате не упоминается, а именно — «твердые в знании». Как бы там ни было, истинными комментаторами — если вообще считать символико-аллегорическое толкование упомянутого айата возможным — являются те, кому сам Господь даровал это знание. Какие айаты точно являются ясными, а какие — неясными? До каких пределов возможно символико-аллегорическое истолкование ясных айатов? Кто такие эти «твердые в знании» и какова степень их доступа к премудрости толкования? Все эти вопросы нередко ставятся в источниках, посвященных коранической экзегетике[1].

Та’вил в процессе формирования мусульманской науки.
Уместно ожидать, что значение, усваиваемое слову та’вил в Священном Коране, нашло отражение в хадисах и хабарах эпохи сподвижников Пророка
(асхабов) и их последователей (таби‘ун). При этом следует иметь в виду, что незначительное соотношение вариантов употребления показывает, что слово та’вил, очевидно, столкнулось со смысловым расширением и сжатием. В целом представляется, что значение, в котором слово та’вил использовано в айате 7 суры «Семейство ‘Имрана», оказало влияние на другие случаи его употребления, но постепенно слово та’вил стало подвергаться ограничению значения, приобретая терминологический смысл «символико-аллегорическое толкование Корана».

Одним из наиболее существенных и показательных значений, в котором слово та’вил употребляется в Священном Коране, является «толкование сновидений» — во времена, последовавшие за эпохой Пророка, подобное словоупотребление уменьшилось, а в конце того же столетия уже ощущалась необходимость для правильного понимания выражения та’вил ал-ахадис, объяснять его с помощью выражения та’бир ар-ру’йа или даже столь неустойчивого ‘ибарат ар-ру’йа. Подобное толкование передается в тафсирах Муджахида, Катады, Судди и других [2]. В 3 в. х. / 9 в. н.э. выражение та‘бир ар-ру’йа полностью заменило та’вил ар-ру’йа / ал-ахадис [3].

Тавил как прикладная область.
Борьба за та’вил.
Одним из наиболее распространенных явлений 1 в. х. / 7 в. н.э. служит противопоставление понятий та’вил и танзил («низведение Откровения»), проявляющееся в различных областях, самой известной из которых является хадис «Хасиф ан-на‘л» («Сапожник»), широко цитируемый в шиитских и суннитских трудах, посвященных восхвалению достоинств имама ‘Али (мир ему!). Согласно данному хадису, Пророк (да благословит Аллах его и род его!) отмечает, что «я борюсь за низведение Корана (танзил), а ‘Али (мир ему!) будет бороться за символико-аллегорическое толкование Корана (та’вил)» [4].

Борьба за та’вил в той мере, в которой она применима по отношению к имаму ‘Али (мир ему!), указывает на три битвы последнего — «битву у верблюда», битву при Сиффине и битву при Нахраване. Это обстоятельство даже отмечается в одном из хадисов [5].

Источники 2 в. х. / 8 в. н.э. и далее иногда ограничиваются указанием на хариджитов как выразителей борьбы за та’вил [6], что говорит о своего рода консерватизме в отношении прочих битв. Однако в некоторых хабарах использование понятия «борьба за та’вил» подразумевает нечто большее, чем войны имама ‘Али (мир ему!).

В одном из преданий со слов самого ‘Али (а) говорится: «Вы победили иранцев ради низведения Откровения (танзил), но настанет день, когда они победят вас ради та’виля» [7]. Из преданий, в которых говорится о «борьбе за та’вил», становится ясно, что борьба за осуждение та’виля является ошибкой, а здравое отношение к нему — правильно. Из целого ряда аргументов, приводившихся в ходе трех упомянутых битв, например, из ссылки на айат «а кто не судит по тому, что низвел Аллах…», следует, что здесь под та’вилем больше подразумевается поиск предмета или события, а также историческое применение айатов Священного Корана.

Согласно ряду преданий, идея «борьбы за та’вил» нашла продолжение и в эпоху Му‘авии: по сообщению сирийского последователя сподвижников Пророка (таби‘ун) Шархабиля Хаулани, Хаджара б. ‘Адду обвиняли в том, что в одном из писем к своим единомышленникам он высказал такую точку зрения: «Пророк (да благословит Аллах его и род его!) и его сподвижники боролись за низведение Откровения (танзил), а вы боритесь за его символико-аллегорическое истолкование (та’вил)» [8].

Во всяком случае, иногда сообщается о беспокойстве, которое вызывал факт подобных войн в прошлом. В одном из пророческих хадисов говорится о том, что Божественная Книга тоже может послужить основанием для разрушения уммы, если кто-нибудь прочитает Коран и (неверно) истолкует его в аллегорическом ключе [9]. Некоторые из высказываний, переданные со слов второго  халифа, также свидетельствуют о подобном беспокойстве [10].

Практические ошибки.
Помимо эпохи трех упомянутых битв, во времена сподвижников и их последователей остро ощущалась проблема ошибок при установлении предмета, критерия и области практического применения айатов — неверные толкования неоднократно вызывали критику и неприятие у сподвижников и их последователей. Здесь необходимо отметить рассказ об употреблении вина Кудамой б. Маз‘уном, который на суде у второго халифа сослался на айат «… нет греха в том, что они вкушают…» («Трапеза», 5:93), и халиф ясно указал на его ошибку в толковании или в понимании темы айата [11].

Женщине, считавшей что права «тех, которыми овладели ваши десницы», включают также и права рабынь над обладателями жен, согласно суждению второго халифа и по совещанию сподвижников, была приписана ошибка в толковании[12].  Еще одним красноречивым примером являются ссылки на айат «… но не бросайтесь со своими руками…» [13], во время войны с Византией — эти ссылки подверглись осуждению со стороны Абу Айуба Ансари и считаются образцом ошибочного символико-аллегорического толкования [14].

Представляется, что в эпоху сподвижников Пророка и их последователей иногда наблюдались настойчивые попытки увязать некоторые коранические айаты с глубинным содержанием исторических событий — асхабы называли их та’вилем и подвергали критике [15]. В шиитских преданиях поясняется, что в Коране имеются места, которые можно истолковать аллегорически — некоторые из этих толкований были открыты, а некоторые еще нет [16].

Противопоставление понятий та’вил и танзил.
Помимо того, что в хабарах говорилось о «борьбе за та’вил», в течение первых двух веков хиджры (7—8 вв. н.э.) между понятиями та’вил и танзил установилась специфическая связь на уровне буквального и глубинного смысла. Примером, помогающим понять употребление этих слов, является хадис, переданный от имама Бакира (а), в котором речь идет о буквальном и глубинном содержании Корана. Согласно этому хадису, буквальный смысл (захр) и глубинный смысл (батн) — это те же самые танзил и та’вил. Последний представляет собой внешнюю реализацию смысла слова [17].

Противопоставление понятия танзил в значении словесной формы айатов и понятия та’вил в значении внешней реализации их смысла нередко встречается в различных хабарах, переданных от имама ‘Али (а!). Ближайшим характерным примером может служить хадис, суть которого заключается в том, что в Божественной Книге имеется много айатов, символико-аллегорическое истолкование (та’вил) которых является частью их словесной формы (танзил) [18].

Это положение получило более широкое развитие в сочинении, известном под названием «Тафсир» и приписываемом Ну‘мани. В этом тексте, несомненно, являющемся та’вилем, который делает акцент на выявление субъекта отсылки, айаты делятся на 4 группы в контексте связки та’вил — танзил: айаты, которые можно истолковать (тавил) в рамках словесной формы низведенного Откровения (танзил), айаты, смысл которых проявился до их словесной фиксации, айаты, истолкование которых осуществилось одновременно с обретением внешней формы, и айаты, истолкование которых выявится после их словесной фиксации.

Противопоставление понятий танзил и тавил, где под та’вилем подразумевается внешняя реализация смысла, можно встретить и в словах сподвижников Пророка. Здесь прежде всего необходимо указать на ключевое высказывание Ибн ‘Аббаса, полагавшего, что смысл некоторых айатов настолько очевиден на основании их буквального значения, что понимание последнего освобождает от необходимости знать их символико-аллегорическое толкование. Этот постулат неоднократно подтверждался шафи‘итами [19]. В высказывании Ибн Зубайра также говорится: «Нам (асхабам) был явлен танзил, но мы были готовы и к та’вилю» [20].

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1-Настоящая энциклопедия. Мухкам ва муташабих.
2-Табари. Тафсир 12, с. 176, 222; Ибн Джаузи 4, с. 181.
3-Бухари. ас-Сахих 6, с. 2538; Ибн Маджа 2, с. 1282; Тирмизи 4, с. 536; Ибн Аби Шайба 6, с. 173; Ибн ан-Надим, с. 277, 378; Наджаши, с. 77.
4-Ахмад б. Ханбал. ал-Муснад 3, с. 33, 82; Ибн Аби Шайба 6, с. 367; Хаким 3, с. 132; Кулини 5, с. 12; Ибн Бабуйе. ал-Хисал, с. 276; Туси. Тахзиб 4, с. 116, т. 6, с. 137.
5-Ибн Бабуйе. Там же, с. 551; см. также: Нахдж ал-балага. Проповедь 122, письмо 55.
6-Хилал 1, с. 152; Касани 7, с. 140.
7-Хумайри, с. 110.
8-Бухари. ат-Та’рих ас-сагир 1, с. 123; ср.: Ибн ‘Асакир 33, с. 28—30.
9-Абу Йа‘ла 3, с. 285.
10-Базар 1, с. 411; Бухари. ат-Та’рих ал-кабир 8, с. 233; Ибн Аби Хатам. ал-Джарх 4(2), с. 100.
11-Сан‘ани 9, с. 242; Ниса’и 3, с. 253.
12-Сан‘ани 7, с. 209.
13-«Корова», 2:195.
14-Тирмизи 5, с. 212; Ибн Хаббан 11, с. 9; Хаким 2, с. 302.
15-Абу Ну‘айм 5, с. 179; ‘Акили 1, с. 193.
16-Сафар, с. 215; Ну‘мани, с. 134.
17-Сафар, с. 216; см. также: Суйути. ад-Дурр 2, с. 150.
18-Ибн Бабуйе. ат-Таухид, с. 266.
19-Алам 4, с. 169, т. 6, с. 35.
20-Бухари. ат-Та’рих ал-кабир 9, с. 35; см. также: Ибн Аби Хатам. Мукаддаме, с. 2.