Та’вил в Священном Коране.

Термин в коранистике, обычно употребляемый в исследованиях, связанных с постижением истинного смысла религиозного дискурса, который особым образом указывает на интерпретацию текста, в той или иной степени противоречащую его буквальному значению.

Слово та’вил происходит от корня ’авала и означает «обращение к прошлому, тому, что было прежде». Поскольку слово та’вил применяется в значении понимания чего-либо, оно указывает на переход от внешней формы к ее глубинному смыслу, в том или ином виде встречающемуся в Священном Коране — например, истолкование сна в контексте скрытого в нем смысла [1]. Далее, под «та’вилем» подразумевается сублимация некоего означающего от его буквального значения к далекому от последнего смыслу — при этом предполагается, что он важнее буквального значения и в первую очередь подразумевается говорящим. Таким образом слово та’вил приближается к своему терминологическому значению в исламоведении.

Ввиду того, что из каждого означающего можно извлечь более одного означаемого, открываются возможности для споров относительно превосходства одного означаемого над другим. Для того чтобы опираться на значение, отличное от буквального, необходимо располагать аргументом, выходящим за рамки словесной формы означающего, с тем чтобы он мог опровергнуть буквальное значение и доказать наличие глубинного смысла. Таким аргументом является превосходство глубинного смысла и его предшествование внешней форме выражения. Именно поэтому слово та’вил, то есть «обращение к прошлому», стало подразумевать обращение означающего от внешнего означаемого к глубинному.

Как бы там ни было, обращение к заключенному в Священном Коране и прочих религиозных текстах глубинному смыслу, создало предпосылки для появления обширной традиции символико-аллегорического толкования (та’вил), занявшей особое место в различных отраслях мусульманского просвещения, начиная от тафсира и хадисоведения, и заканчивая фикхом и каламом. Вдобавок, именно эта особенность стала причиной того, что та’вил сыграл еще более существенную роль для целого ряда специфических религиозных групп, например, мусульманских мистиков и суфиев, или таких своеобразных течений, как исмаилизм.

Та’вил в Священном Коране.
Важнейшим отрывком из Священного Корана, в котором говорится о символико-аллегорическом истолковании коранических айатов, является седьмой айат суры «Семейство ‘Имрана» (№ 3) — ввиду запутанности и неопределенности выражений, этот айат явился одной из излюбленных тем для дискуссий между комментаторами и сам по себе стал основой для многочисленных разногласий относительно предмета и области применения та’виля. Поэтому сначала необходимо рассмотреть случаи употребления термина та’вил в других коранических айатах и использовать полученные данные для уяснения смысла, который он в них имеет.

Наиболее распространенное употребление.
Опираясь на лексическое значение, то есть на то, что слово та’вил представляет собой масдар второй породы от корня ’авала, а также с учетом того, что основа ’авала означает «предшествование», а также имеет второе значение — «обращение» (к первооснове) [2], термин та’вил должен означать «истолкование и рассказ о первооснове». Таким образом, в та’виле формируется три основных элемента: объект для символико-аллегорического истолкования или предмет та’виля, выявление основы, являющейся субъектом отсылки та’виля, и посредник передачи информации или комментатор. Во всяком случае, представляется, что слово та’вил в арабском языке эпохи низведения Корана имело научный, а не повседневный оттенок — подтверждением этому служат как его употребление, так и отсутствие в Священном Коране слов, производных от него, сопряженное с настоятельным использованием формы та’вил.

При анализе употребления слова та’вил необходимо также учитывать связь между предметом та’виля и его основой. Так, в суре «Иосиф» (№ 12) предметом символико-аллегорического толкования служат символ и искусственная картина, заменившая собой подлинную (символическая связь), а в суре «Пещера» (№ 18) предметом толкования служат отдельные отрывки из его основы, в том смысле, что сведение главного содержания к разрозненным частям затрудняет его понимание без восстановления недостающих отрывков

Обращаясь к примерам, следует отметить, что 11 звезд, солнце и луна, поклонившиеся Иосифу (мир ему!) [3], юноша, несший на голове хлеб, который клевали птицы [4], семь тучных коров, поедающих семь тощих [5], и пр. связаны со своей основой символически. Однако, хотя пробивание корпуса судна и прочие удивительные деяния Хизра не говорят обо всех его приключениях, а незнание деталей сюжета затруднили для Моисея (мир ему!) их понимание, все же эти деяния были частью приключений и не могут трактоваться исключительно как символическое указание на случившиеся события [6].

В суре «Иосиф», как правило, символико-аллегорическому истолкованию подвергаются предсказания, в том смысле что комментатор сообщает об основе тавиля до ее выявления. Однако в одном из айатов суры «Иосиф» (айат 100), а также в течение всего рассказа о Моисее (а) и Абд Салихе в суре «Пещера» истолковываются высказывания, синхронные выявлению основы та’виля, так что комментатор сообщает о связи предмета та’виля и его основы одновременно с выявлением последней.

В большинстве коранических айатов, где речь идёт о символико-аллегорическом толковании, всегда особенно отмечается необходимость знания его методов. Так, всякий раз когда в суре «Иосиф» говорится о толковании сновидений, то неизменно утверждается, что знание этого толкования явилось для Иосифа (мир ему!) результатом Божественного научения [7], а придворные комментаторы, не владевшие этой наукой, не сумели истолковать сновидения правителя [8]. В суре «Пещера» весь рассказ о Моисее (мир ему!) и ‘Абд Салихе основывается на том, что ‘Абд Салих обладал полученным от Бога знанием, и Моисей (мир ему!) был послан к нему для того, чтобы научиться этой премудрости, поскольку ‘Абд Салих был сведущ в искусстве толкования событий, остававшемся для Моисея (мир ему!) непостижимым [9].

Второе значение слова та’вил.
Иногда слово та’вил используется в Священном Коране не в упомянутом значении, а в смысле выявления основы тавиля или иными словами — осуществления события, предсказанного ранее, что должно трактоваться как своего рода смысловой перенос.

Пример подобного употребления можно найти в айате 53 суры «Преграды» (№ 7), где говорится об ожидании неверными «прихода толкования» айатов, повествующих о загробном мире, а также о том, что забывшие его прежде скажут в день «прихода» этого толкования. Другой пример можно видеть в айате 39 суры «Йунус» (№ 10), в котором речь идет об отвержении неверными того, что им не ведомо и «чего толкование еще не пришло к ним». Хотя в обоих случаях имеют место и сообщение, и предсказание, однако они оказываются на периферии, а в понятии та’вил на передний план выходит элемент внешнего проявления основы.

 Здесь же необходимо указать такие случаи употребления слова та’вил в Священном Коране, когда все то же значение выявления основы та’виля, подразумевая обещания, относящиеся к будущему миру, и преимущественно сосредотачиваясь на основе та’виля при отсутствии необходимости в напоминании его предмета, практически принимает значение, близкое к понятию «исход, последствие» (акиба).

Тифлиси в сочинении Вуджух Куран Значения слов Корана, наряду с такими значениями как «достигать предела» (выходить за рамки обыденного смысла), толковать сновидения, делать правильным (выяснять существо дела) и пр., упоминает «исход» в качестве одного из пяти значений слова та’вил в Коране [10], позиционируя значение «перемещение чего-либо в сторону желаемого исхода» в качестве общего значения употребления слова та’вил в Коране, стремится разделить это «перемещение» на теоретическое и практическое [11]

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1-Иосиф, 12:6, 21 и др.; Пещера, 18:78, 82.
2-Халил 8, с. 358—359; Абу ‘Убайда 1, с. 86; Гезениус, с. 17; Macuch, р. 9.
3-Сура Иосиф, 4.
4-Сура Иосиф,36.
5-Сура Иосиф, 43, 46.
6-Сура Пещера, 65 и далее.
7-Сура Иосиф, 6, 21, 37, 101.
8-Там же, 43—44.
9-Сура Пещера, 18:65 и далее.
10-Рагиб Исфахани с. 52—53.
11-Там же, с. 99.